В фильме изложена и кадровая установка. Дирижером (явным) идейной революции в городе Зеро и хранителем ее смыслов оказывается пошлый и подловатый председатель писательской организации. Авторы не перегибают палку, их писатель Чугунов хотя и идет всю жизнь от одного предательства и покаяния к другому, все же не сделан такой фигурой гротеска, как, скажем, реальный Евтушенко. Важна суть.

Торжество перестройки показано в виде учреждения «Клуба рок-н-ролла им. Николаева» (того следователя ОБХСС, что танцевал рок 30 лет назад, после чего был уволен из МВД и стал поваром, которого то ли убили, то ли он застрелился накануне). Теперь рок-н-ролл танцует вся верхушка города, вплоть до престарелого полковника КГБ и следователя. Прекрасно показано, что все это - программа, которая кропотливо выполняется уже 30 лет, что в ней есть посвященные, а есть и наивные, не знающие ее смысла участники. И все это - лишь часть, пусковой механизм большой программы. Не с приватизации завода начинают демонтаж государства, а с рок-н-ролла и краеведческого музея.

Блестяще, на мой взгляд, изложена в фильме идейная программа будущей оппозиции - патриотов-державников. Сжато и точно. Она вложена в уста прокурора города. Он человек с комплексами («всю жизнь мечтал совершить преступление»), чувствительный патриот, не желает пить пиво «за прогресс» и поет купеческие романсы под гитару. В номенклатурной шайке он занимает невысокое положение, им помыкают. Главное, он бессилен - даже застрелиться не может, у его пистолета вынут боек. Максимум, что он может сделать для советского человека (Варакина), которого он обязан защищать, это шепнуть ему: «Бегите».

Это он шепчет в момент конца, когда вся шайка из начальников, теневиков, писателя, девиц легкого поведения набрасывается на «дерево Российской государственности», ветки которого олицетворяют власть, начинают это дерево крушить и расхватывать ветки.

А куда бежать? Через лес, болота, до безлюдного озера. Прыгает Варакин в какую-то дырявую лодку без весел и отталкивается от берега. Нет ему спасения.

Мы обязаны изучать и методики наших губителей-манипуляторов, и тайные знаки-предупреждения из их среды. К какой категории относится фильм «Город Зеро» и ему подобные, нам неведомо, но мы должны их внимательно смотреть.

Глава 21. Метафоры и стереотипы перестройки

§ 1. Метафоры оппозиции

В гл. 6 мы говорили о роли метафор как художественно выраженных стереотипов в манипуляции сознанием. Хорошая метафора очаровывает и загоняет мышление в узкий коридор, выход из которого (умозаключение) предусмотрен манипулятором.

Разумеется, разделить в акте внушения или убеждения воздействие на рациональное мышление, на ассоциативное мышление, на чувства или воображение можно лишь абстрактно. В действительности воздействия на все эти мишени слиты в одной «операции». Однако удельный вес и роль разных «родов оружия» сильно меняются в зависимости от конкретных условий операции, прежде всего, от типа культуры аудитории. Чем больше давление мозаичной культуры, тем меньшую роль играет логика («полиция нравов интеллигенции»), тем более восприимчиво сознание к манипуляции. Так что нынешнее разрушение университетской культуры в массе населения, наблюдаемое сейчас в России - абсолютно необходимое условие для прочного господства «демократии». Советская школа (даже букварь для первоклассника) была построена по принципам университетской культуры - в отличие от культуры «мозаичной», которая внедряется сегодня. По мере разрушения школы место рационального мышления занимает мышление ассоциативное. В целом, задача переключить массовое сознание на ассоциативное мышление была выполнена в годы перестройки успешно.

Рассмотрим некоторые большие метафоры, задающие объяснение того, что происходит в России. Это метафоры, созданные в лоне оппозиции и введенные ею в общественное сознание через левую и патриотическую прессу. Но им не противоречат идеологи режима - потому, что эти метафоры расщепляют сознание граждан и тем самым укрепляют этот режим.

Метафора криминальной революции . Созданное худо­жест­венным воображением С.Говорухина понятие, - криминальная рево­лю­ция - быстро вошло в речевой обиход и мышление как простых смертных, так и де­путатов самого высокого ранга. Иногда даже прибавляется эпитет Великая . Сам Говорухин утверждает, что эта революция свершилась, и криминальное госу­дарство уже создано.

Такое объяснение происходящего привлекает своей простотой и наглядностью, потому-то за него ухватились даже солидные кри­ти­ки нынешнего строя - из принципа экономии мышления. Если же вдуматься, вся концепция Говорухина, несмотря на ее привле­ка­тель­ность, неверна в принципе, а с точки зрения политической це­ле­со­образности вредна. Она неверно форму­ли­ру­ет и суть, и динамику происходящего. Она оставляет лазейку трусу в душе простого че­ловека, позволяет сделать главный вывод: если та революция, о которой нам гово­рят, уже свершилась, а новый тип государства уже соз­дан, значит, хаос закончился. Из него возник новый порядок, и задача «маленького человека» - к нему приспособиться. Иными сло­вами, уже нет никакой возможности противодействовать уста­нов­лению этого плохого порядка, а можно вести речь лишь о его свержении, что несравненно труднее, чем противостоять еще неок­реп­шему по­рядку на исходе хаоса.

Далее перед человеком возникает вопрос: какова сущность это­го нового порядка и может ли он к нему приспособиться, на­чать новую жизнь? Ведь от ответа на это зависит, надо ли от­кли­каться на призывы к борьбе против нового порядка - или на­ла­живать какой-то способ мирного сосуществования с ним, искать при­емлемые компромиссы.

Если принять, что новый, криминальный порядок уста­но­влен, значит, его принципиальные черты можно узреть уже сегодня. Они мо­гут усиливаться или ослабевать по мере развития, но тип жизни меняться не будет. В какую сторону будет порядок эволю­цио­ни­ро­вать? Известно из истории и здравого смысла - в сторону смяг­че­ния криминальных страстей. Самый жестокий период - пер­во­на­чаль­ное накопление, а потом бывшие бандиты отращивают брю­шко и меч­та­ют о благополучной жизни солидного буржуа. Любят чистоту и по­­кой, жертвуют на церкви и театры, отсылают детей в уни­вер­си­те­ты. Значит, сегодня - самое трудное для простого чело­ве­ка время в нашем криминальном государстве.

Но если так, то, думаю, большинство наших сограждан ска­жет: жить в криминальном государстве можно! Не так страшен черт, как его малюют. Перестрелки идут в замкнутом мирке самих преступных элементов, нормальный человек попадает под огонь по ошибке или по собственной оплошности. Но даже и с этими пере­стрел­ками уровень насилия у нас куда ниже, чем в Чикаго - что же не жить? С другой стороны, нынешний преступный мир худо-бедно, но перераспределяет доходы, каждый рэкетир подкармливает 10-15 родственников. А иначе как было бы прожить? Значит, уголовный мир врагом нации не стал, ужиться с ним можно. Чистая ры­ночная экономика, которая есть, согласно формуле Гоббса, «вой­на всех против всех», для общинного сознания русского че­ловека представляется гораздо более страшной перспективой. А что касается расхищения национальных ресурсов, о которых горюет Говорухин, то предполагаемое при рыночной экономике вторжение иностранных корпораций сделает это расхищение несравненно более полным - подгребут почище наших мафий. Так пусть уж луч­ше наши собственные уголовники попользуются - глядишь, и нам что-то перепадет.

Это - логичные выводы из метафоры Говорухина. Но выводы совершенно неверные, ибо неверны сами исходные положения. Никакой криминальной революции еще не произошло. Пока что из политических соображений позволили преступным струк­турам разграбить страну - для ее ослабления или даже унич­тожения. Но эти структуры представляют сравнительно замкнутый и не агрессивный мир, и с ними действительно можно ужиться. Они во все поры общества не проникают и на это не претендуют. Это пока еще советский уголовный мир.

Действительная криминальная революция и установление кри­ми­нального социального порядка произойдут в России только вме­сте со сломом всех структур советского общества и действи­тель­ной победой рынка. С установлением именно чистой рыночной эко­но­мики и именно в России. Почему же именно в России, а не в США или Англии? Потому, что там человек является индивидуумом. И он может вести только индивидуальную криминальную борьбу против всех - или при­мы­кать к классу и вести борьбу в рамках культурных норм какой-то идео­ло­гии.

Соединяться в солидарные образования, способные уста­но­вить, хотя бы локально, криминальный социальный порядок, могут лишь люди, сохранившие общинные представления о человеке. Та­ки­ми были в США эмигранты из Италии и Сицилии, китайцы и вьет­нам­цы, жители негритянских гетто. У них и обра­зуются очаги кри­ми­нальных «теневых» государств, но американское общество их разъ­е­да­ет, индивидуализирует. Так, итальянская мафия уже «американизировалась», превратилась в систему капиталис­ти­ческих предприятий.

Что произойдет в России, когда, наконец, будут сломаны основы уравнительного уклада? В безысходную нужду - не нынешнюю, а действительную, когда люди умирают от холода при исправном отоплении, так как нет денег за него заплатить - ска­тится больше половины народа. И намного больше половины! За­падное общество вышло из полосы социальных столкновений, когда за счет ограбления Юга его смогли сделать «Обществом двух тре­тей» - бедняки остались в меньшинстве. Но сегодня, по мнению со­циологов, Запад становится «Обществом двух половин» - без­ра­ботица и наркомания сталкивают на дно зна­чи­тельную часть сред­него класса. Отсюда и надо выводить прогнозы для России, кото­рую будут грабить как никого в мире.

Но бедняки в постсоветской России будут совершенно иным со­циальным типом, чем на Западе. Там бедняк одинок и граждан­ско­­му обществу не страшен - он против него беззащитен. В буржуазном городе бедняк вынужден даже умирать от го­ло­да, но не может вырвать себе кусок хлеба - против него объеди­ня­ются и полиция, и культурные нормы, вошедшее в плоть и кровь представление о священной частной собственности. Бедняки об­щин­ного типа сплачиваются и выделяются из враждебного общества в довольно изолированный мир, часто даже обособляясь в разного ро­да гетто. И самый верный способ отвлечь их от солидарной борьбы за изменение общества состоит в кри­ми­нализации всей этой «нижней» половины. Эта криминализация осу­ществляется гражданским обществом при участии госу­дар­ства. Самые мощ­ные средства для этого - школа, телевидение, масс-культура и без­работица.

Поэтому криминальной революцией можно считать лишь установление такого социального порядка, при котором практи­че­ски каждая трудящаяся семья оказывается в неизбежном прямом контакте с преступным миром. Когда у нее просто нет выбора. А Великой криминальной революцией надо считать создание такого строя, когда одновременно с низами криминализован и верх - го­су­дарственные органы и учреждения и круп­ный капитал.

Сегодня режим Ель­цина начал ударную подготовку к этой революции: телевидение уже работает вовсю, школа реформи­ру­ется в нужном направлении (раз­де­ляется на «двойную» школу - для среднего класса и будущих от­верженных), нарастает вал без­работицы и ее спутницы - наркомании. Политические организации со­циалистического толка, которые могли бы ввести отчаяние обез­до­ленных в русло осмысленной освобо­ди­тельной борьбы, подавлены и толкут в ступе воду увядших докт­рин. Они сдают молодежь криминальному миру.

Тот строй, который при этом должен возникнуть, отличается от нынешней ситуации как небо и земля. Огромная масса людей к нему просто не сможет приспособиться - и эти люди более или ме­нее быстро погибнут. В этом - главный обман метафоры Гово­ру­хи­на. Она безосновательно обнадеживает людей. Черт будет несрав­нен­но страшнее чем то, что мы видим сегодня и что нам малюют.

Что означает глубокая криминализация жизни, можно видеть на примере Бразилии, которую нам уже предлагают как недося­гае­мый идеал. У нас, впрочем, ситуация будет несравненно хуже, т.к. ядро массы бразильских бедняков происходит в основном из парий ко­лониального общества, включая бывших рабов, которые за много поколений привыкли видеть свое положение как естест­вен­ное. А в России нищими станут дети благополучных еще вчера ра­бо­чих и ин­женеров. Опускаться на дно болезненнее, чем бороться за всплы­тие.

За последние 20 лет с Бразилией сделали то, что се­го­дня с Россией. Сначала обезземелили крестьян и создали на их землях плантации крупных иностранных компаний. Спасаясь от го­лода, массы хлынули в города и построили там фавелы - мно­го­мил­лионные скопления жилищ из жести и картона. О тех, кто живет в фавелах, и говорить нечего - это криминальные государства в государстве. Туда не сует нос полиция, там свои законы, свой суд и скорая расправа. Вступать или не вступать в банду сыну-подростку, идти или не идти на панель подросшей дочке - решают не в семье. Приложите это к своему сыну или дочке! Вам все ка­жется, что эти ужасы - где-то за морями, нас лично они никогда не достанут. А они уже ломятся в нашу дверь. Но еще не вло­ми­лись, еще многое зависит от нас.

И беда в том, что каждый думает: уж в фавелу-то я не по­па­ду! В худшем случае, буду болтаться в нижней части среднего слоя. А там что? Та же беззащитность. Фавелы-то подходят к са­мо­му дому, даже если вполне приличный дом у тебя есть. В Бра­зи­лии был я по приглашению лучшего их университета, он изолирован от ужасного мира бедноты. Жить меня пригласил в свой дом, ради экономии факультетского бюджета, один профессор. Поселок элиты, хотя и не высшей (как-то позвал меня в гости другой про­фес­сор, живший неподалеку - так его поселок окружен трехметровой сте­ной, по всему периметру которой ходят автоматчики). Дом, где я жил - за хорошей оградой, во дворе огромный ратвейлер, снаружи циркулирует по поселку джип с охраной. И все равно, очаро­ва­тель­ные дети профессора не могут одни выйти за ворота. Чтобы во­зить дочек в балетную студию, приходится нескольким семьям скидываться на охранника. Они живут в хрупком, искусственно и за большие деньги защищенном мирке. И мечтают пере­браться в США, стиль жизни которых им претит до глубины души - ради де­тей. Ведь мальчика не убережешь, в школе старше­клас­сни­ки, под­ра­батывающие сбытом кокаина, насильно заставят его стать нар­ко­маном. Вот это и есть криминальный социальный порядок - ко­гда ты не можешь избежать насильственного втягивания в него.

И человек, всей душой желающий избежать этого, втягивается в этот порядок в двух ипостасях - и жертвы, и прес­туп­ника. Кри­минальный порядок повязывает «благополучных» людей круговой по­рукой соучастия в убийстве. Стыдливо пряча глаза от себя са­мо­го, отцы семейств отчисляют деньги на содержание «эс­ка­дронов смерти», которые и поддерживают хрупкое равновесие ме­жду фа­ве­лами и коттеджами, регулярно расстреливая проникших на чужую тер­риторию мальчишек-бедняков. Порой эти расстрелы пре­вра­щаются в массовые убийства десятков спящих подростков (со­всем недавно - на ступенях центральной церкви в Рио де Жа­ней­ро). В большин­ст­ве своем эти «социальные чистильщики» - слу­жа­щие полиции, хотя и делают эту свою работу в свободное время. Преступность сверху и снизу смыкается.

Есть ли какие-нибудь основания считать, что этого не про­изойдет в России, если в ней окончательно победит линия Гайда­ра-Чубайса? Не только такие надежды неосновательны, самый хлад­нокровный анализ шагов режима показывает, что это совершенно не­избежно. Уже создаются крупные контингенты озлобленных под­рост­ков-волчат, лишенных воспитания, образования и детского счастья. И одновременно формируются отряды охотников на этих вол­чат и общественное мнение, готовое эту охоту поддержать. Разру­шается традиционное право России, тесно связанное с по­нятиями правды и справедливости. Само государство воспитывает ре­крутов для будущих «эскадронов» (это - особая тема). Таким образом, преж­ние виды солидарности режим готовится заменить мно­жеством обручей преступной круговой поруки. Она разрушит со­ветское об­щество, предотвратив и создание общества граж­дан­ско­го. Это и бу­дет криминальной революцией.


[««]   С.Г.Кара-Мурза "Манипуляция сознанием"   [»»]

Главная страница | Сайт автора | Информация

Hosted by uCoz