Конечно, мое мнение о показании Ф. Г. Шубнякова — только гипотеза... Обращусь к другому весьма существенному вопросу — каковы могли быть причины акции против Михоэлса, если она действительно имела место? Борщаговский немало говорит об этих причинах — о “свирепом, закоренелом антисемитизме Сталина”, о “неотступном антисемитизме Сталина, принявшем с годами маниакальный характер”, и, наконец, о том, что “в лице Соломона Михоэлса из глубин ненавистного Сталину народа возник сильный лидер... которому рукоплескала Россия, а затем и Америка”. Увлекшись, Борщаговский пишет, что “Михоэлс был... воплощением полной таинственной энергии мужской силы (выделено мною. — В. К. )...  народа, досаждавшего Сталину самим своим существованием”.

Написав о “мужской силе”, Борщаговский, вероятно, понял, что переборщил, ибо о претензиях Сталина на “мужскую силу” ничего не известно, и перенес внимание на другое лицо: “А сколько злобы и зависти должен был испытывать Берия — охотник, выслеживающий на улицах Москвы женщин, жалкий, охорашивающийся насильник! Этот же уродливый актер (Михоэлс. — В.К. ) чтим даже женщинами, их глаза взволнованно обращены к нему, в них свет преклонения и обожания” [315] .

Но помилуйте! Ведь Берия-то не имеет ровно никакого отношения к гибели Михоэлса! И именно Берия осуществил прекращение “еврейских” дел! Словом, наш автор тут совершенно зарапортовался. Впрочем, если вдуматься, написанное им о “коллизии” Михоэлс — Сталин в сущности столь же нелепо.

Вот он уверяет, что из “народа, досаждавшего Сталину самим своим существованием”, “ возник ” — то есть явился неожиданно и сам собой — “сильный лидер... которому рукоплескала Россия, а затем и Америка”. Между тем, если бы Михоэлс был просто актером и режиссером — пусть даже блестящим — одного из множества театров, к тому же весьма плохо посещаемого (известно, что ГОСЕТ вынужден был распространять среди высокооплачиваемых людей “абонементы”), он никак не мог бы стать столь знаменитым.

И, говоря попросту, “лидером” его сделал именно Сталин , потому что, вне всякого сомнения, не без его согласия Михоэлс еще в 1932 году стал членом ЦК Союза работников искусств СССР, в 1935-м — народным артистом РСФСР, в 1939-м — кавалером ордена Ленина, народным артистом СССР и членом Комитета по Сталинским премиям, в 1941-м — председателем Еврейского антифашистского комитета, в 1943-м — посланцем советских евреев в США и в 1946-м — лауреатом Сталинской премии 1-й степени (которой удостоивались очень немногие).

Остается предположить, что Сталин в продолжение всего этого времени был одержим неким мазохизмом и все выше поднимал статус Михоэлса. Впрочем, от Борщаговского всего можно ожидать (ведь выдумал же он “мужское соперничество” Берии и Михоэлса), и я не удивлюсь, если он заявит, что Сталин в течение пятнадцати лет мазохистски возносил Михоэлса, чтобы затем испытать наслаждение от садистского убийства.

Не в первый раз скажу: “Так пишется история...”

Наконец, в целом ряде сочинений (в том числе и принадлежащих Борщаговскому) утверждается, что Михоэлса убили из-за его связи с семьей Аллилуевых — родственников второй жены Сталина, Н. С. Аллилуевой, которые и при ее жизни, и долгое время после ее смерти были близки с вождем, хотя все более критически к нему относились. В декабре 1947 — январе 1948 года сестра жены Сталина А. С. Аллилуева, вдова брата сталинской супруги Е. А. Аллилуева и ее дочь К. П. Аллилуева были арестованы и в мае осуждены за “распространение гнусной клеветы” на Сталина. Одним из тех, кто, по мнению следователей, слушал и распространял эту клевету далее — якобы даже в США! — был познакомившийся с Аллилуевыми еще в 1946 году Михоэлс.

О деле Аллилуевых подробно говорит в своей книге особенно осведомленный В. Ф. Аллилуев — сын А. С. Аллилуевой. И характерно, что он отрицает версию убийства Михоэлса сотрудниками МГБ, видя в его гибели не столь редко имеющее место в судьбах людей совпадение двух событий — случайного и целенаправленного, ибо, по его мнению, Михоэлса, если бы он не погиб, ждал арест [316] . Но важно заметить, что “вина” Михоэлса в январе 1948 года заключалась не в создании “сионистского центра”, а в распространении “клеветы” на Сталина. Имело место, по определению Г. В. Костырченко (цит. соч., с.95), “дело Михоэлса—Аллилуевых”, а не, скажем, “дело ЕАК”.

Только почти год спустя начались аресты участников “сионистского центра” — прежде всего членов ЕАК. И подосновой возникшего тогда “дела”, без сомнения, было резкое изменение взаимоотношений с Израилем, о чем теперь и пойдет речь.

 

* * *

Как уже сказано, в 1947 — первой половине 1948 года очень трудно было предвидеть грядущую “проамериканскую” политику возникающего государства. Выше говорилось о том, что в Израиле было широко распространено вполне позитивное или даже восторженное восприятие СССР. После провозглашения еврейского государства борьба за места в кнессете (израильском парламенте), который был избран только 25 января 1949 года, вели двадцать с лишним различных политических партий, но наиболее влиятельными были две из них, получившие совместно более половины голосов избирателей, — “Палестинская рабочая партия” (аббревиатура на иврите — “МАПАЙ”) и “Объединенная рабочая партия” (“МАПАМ”). Обе эти партии были социалистическими и так или иначе опирались на марксизм — в особенности МАПАМ, которая тогда выдвигала программу “национализации частнокапиталистических предприятий, отказа от политики подчинения национальных интересов страны монополистическому капиталу США” и т. п. [317] МАПАМ даже открыто декларировала, что она является “неотъемлемой частью мирового революционного лагеря, возглавляемого СССР” [318] . Ставился вопрос и об ее коалиции с коммунистической партией Израиля, и закономерно, что позднее, в 1954 году, “левое крыло” МАПАМ откололось от нее и влилось в компартию.

М. С. Агурский, объясняя нежелание США допустить создание Израиля, сослался на источники, согласно которым “в США высказывались серьезные опасения, что еврейское государство окажется прокоммунистическим советским сателлитом и создаст прямую угрозу Западу” (цит. соч., с.129), и подобный прогноз не был  беспочвенным.

Хотя партия МАПАЙ, несмотря на социалистическую программу, все более очевидно проявляла свою проамериканскую ориентацию и ее лидеры для успешности избирательной компании “получили от США крупный заем в 100 млн. долл.” (а тогдашний доллар был гораздо более весомым, чем нынешний), ее победа над МАПАМ на выборах в январе 1949 года не была столь уж грандиозной: МАПАЙ получила 35,7% голосов, а МАПАМ вместе с компартией — 18,2%. Притом МАПАМ как бы доказала свою тогдашнюю непримиримую антиамериканскую направленность, ибо, поскольку МАПАЙ заняла в результате выборов доминирующее место в правительстве, ее соперница МАПАМ вообще отказалась от участия в правительстве, заявив о неприемлемости для нее именно его внешнеполитического курса [319] .

И уже само по себе наличие в Израиле весьма влиятельной партии с  просоветской направленностью до определенного момента позволяло рассчитывать на союз Израиля с СССР. Но еврейское государство пошло все же по иному пути, и это привело к прискорбным последствиям для многих советских евреев — хотя вовсе не только евреев.

Редко обращают внимание на тот факт, что в марте 1949 года были сняты со своих постов министр (с 1939 года) иностранных дел Молотов, министр (с 1947 года) вооруженных сил Булганин и министр (с 1938 года) внешней торговли Микоян, которые, кстати сказать, снова заняли эти посты сразу же после смерти Сталина. При этом важно знать, что Молотов с 30 мая 1947 года возглавлял не только МИД, но и КИ (Комитет информации), представлявший собой управление внешней разведки, в ведение которого были переданы ПГУ (Первое главное управление МГБ) и армейское ГРУ (Главное разведывательное управление). В середине 1948 года Булганин (можно сказать, себе на несчастье) добился возврата ГРУ в свое министерство. Наконец, Микоян ведал продажей оружия Израилю.

Таким образом, эти три министра были обязаны так или иначе “отслеживать” положение дел в Израиле, для чего, между прочим, в Палестину было направлено множество советских агентов (выразительный факт: агент СССР, известный под именем Израиль Бер, сумел стать начальником оперативного отдела Генштаба израильской армии и был раскрыт и осужден на 15-летнее заключение только в 1961 году) [320] .

Тем не менее решительный поворот Израиля в сторону США, ставший очевидным к концу 1948 года, был в значительной мере неожиданностью для Москвы. И отставка трех принадлежавших к важнейшим министров СССР была, надо думать, связана с провалом планов союза с Израилем — провалом, который они не смогли не только предотвратить, но и предвидеть, несмотря на работу разведок.

“Виноватым” стал, конечно, и восторженно встретивший создание еврейского государства ЕАК. Хотя и ранее он не раз подвергался суровой критике в секретных документах НКВД-МГБ и ЦК за “национализм” и т.п., все же именно и только после крушения надежд на союз СССР с Израилем ЕАК был ликвидирован, а ряд его деятелей арестованы и подвергнуты жестоким допросам. Ситуацию усугублял тот факт, что среди деятелей ЕАК было немало людей, причастных к НКВД-МГБ. Хорошо известно, что ЕАК создавался при прямом участии самого Берии, который в то время (конец 1941—1942 год) еще возглавлял объединенный НКВД. Один из тогдашних руководителей разведки, П. А. Судоплатов, свидетельствовал, что ответственный секретарь ЕАК с 1945 года И. С. Фефер был “крупным агентом НКВД”: “Случалось, что Фефера принимал на явочной квартире сам Берия” (цит. соч., с.470).В беседе со мной, состоявшейся в начале 1990-х годов, Павел Анатольевич сказал, что С. М. Михоэлс был намного более важным, чем Фефер, агентом НКВД. Правда, в своей книге он написал об этом — по-видимому, не желая “компрометировать” Михоэлса в глазах тех или иных читателей — не вполне определенно: “Сам Михоэлс находился в агентурной разработке НКВД с 1935 года. Причем одной из главных задач работы с ним было создание прикрытия для выхода на руководящие круги американской сионистской организации “Джойнт”...” (там же, с.466; этот текст, конечно, можно толковать по-разному — в частности считать, что “разработка” Михоэлса совершалась без его ведома) * .

Сотрудниками НКВД были и умерший в 1945 году Ш. Эпштейн, который занимал пост ответственного секретаря ЕАК до Фефера, и заместитель ответственного секретаря, а также член Президиума ЕАК Г. М. Хейфец — то есть фактически все руководящие лица этого комитета. Г. В. Костырченко по документам установил, что давними сотрудниками НКВД были и другие влиятельные деятели ЕАК — член его Президиума И. М. Юзефович (агент с 1938 года), И. С. Ватенберг (с 1934 года), Ч. С. Ватенберг-Островская (с 1934 года), Я. Я. Гуральский и т.п. (цит. соч., с.42, 108).

Таким образом, из 13 деятелей ЕАК, приговоренных в 1952 году к смертной казни, почти каждый третий был сотрудником НКВД-МГБ... Нетрудно понять, что принадлежность к “органам” значительно усугубляла их “вину”, ибо дело шло, так сказать, о наиболее коварном “предательстве”. В действительности казненные члены ЕАК были, конечно же, всецело “советскими” людьми (о чем свидетельствует и сотрудничество четырех из них в НКВД-МГБ). В частности, они сами готовы были обличать любых “предателей”...

Так, 29 января 1937 года во время судебного процесса (еще до приговора!) над “врагами народа” Ю. Г. Пятаковым, Г. Я. Сокольниковым (Бриллиантом), К. Б. Радеком (Собельсоном), Л. П. Серебряковым, Я. А. Лифшицем, Н. И. Мураловым, Я. Н. Дробнисом и еще десятью лицами в газете “Известия” было опубликовано в переводе на русский (весьма неудачном — вероятно, из-за спешки) стихотворение еврейского поэта Переца Маркиша, в котором, в частности, говорилось:

 

На бойни гнать бы вас с веревками на шеях,

Чтоб вас орлиный взор * с презреньем провожал

Того, кто Родину, как сердце, выстрадал в траншеях


[««]   Вадим Кожинов Россия. Век XX (1939-1964) Опыт беспристрастного исследования.   [»»]

Главная страница | Информация

Hosted by uCoz