* Вернемся к истокам. Именно исходя из концепции человека-атома, индивида, Томас Гоббс создал философскую основу рыночной экономики, которая и формулирует ее естественное право. В чем же оно? В войне всех против всех, в силе, основанной на соб­ст­венности, «законным способом» отнятой у ближнего. Гоббс пред­став­ляет «естественного» человека, очищенного от всяких куль­турных наслоений, и утверждает, что его природное, врожденное свойство — подавлять и экспроприировать другого человека:

* «Природа дала каждому право на все. Это значит, что в чис­то естественном состоянии, или до того, как люди связали друг друга какими-либо договорами, каждому было позволено делать все, что ему угодно и против кого угодно, а также владеть и поль­зоваться всем, что он хотел и мог обрести» [2].

* Гоббс стал, таким образом, провозвестником нынешней социо­биологии (он писал в «Левиафа­ не»: «В мышлении человека нет ни од­ного поня тия, которое в принципе не было бы порождено, пол­но­стью или частично, органами чувств»). В этом смысле все совре­менные отсылки к естественному происхождению того или иного со­циального порядка не новы — мы их видим четко сформули рованными уже у первых философов капитализ ма. Этот понятный с точки зре­ния интересов идеологии жреческий трюк с апелляцией к «при­род­ ному» закону (как это было уже в случае атомиз ма) создал ме­то­дологическую ловушку, из которой не может выйти наука Нового вре­мени. Маршалл Салинс пишет:

* «Раскрыть черты общества в целом через биологические поня­тия — это не совсем «современ­ный синтез». В евро-американском обществе это соединение осуществляется в диалектической форме начиная с XVII в. По крайней мере начиная с Гоббса склонность западного человека к конкуренции и накоплению прибыли смеши­ва­лась с природой, а природа, представленная по образу человека, в свою очередь вновь использовалась для объяснения западного че­ло­века. Результатом этой диалектики было оправдание харак­те­ристик социальной деятельности человека природой, а природных законов — нашими концепциями социальной деятельности человека. Человеческое общество естественно, а природные сообщества лю­бо­пытным образом человечны. Адам Смит дает социальную версию Гоб­бса; Чарльз Дарвин — натурализованную версию Адама Смита и т. д.

* С XVII века, похоже, мы попали в этот заколдованный круг, поочередно прилагая модель капиталистического общества к жи­вот­ному миру, а затем используя образ этого «буржуазного» живот­но­го мира для объяснения человеческого общества... Похоже, что мы не можем вырваться из этого вечного движения взад-вперед между окультуриванием природы и натурализацией культуры, которое по­давляет нашу способность понять как общество, так и органи­че­ский мир... В целом, эти колебания отражают, насколько совре­менная наука, культура и жизнь в целом пронизаны господствующей идеологией собственнического индивидуализма» [36, c.123,132].

* Интересно сравнение образов животных у Льва Толстого и Сетона-Томсона. Толстой, с его ут вер ждениями любви и братства, изображает живот ных бескорыстными и преданными друзьями, спо­соб­ными на самопожертвование. Рассказы Сетона-Томсона написаны в рамках идеологии свободного предпринимательства в стадии его расцвета. И животные здесь наделены всеми чертами оп ти мистич­но­го и энергичного предпринимателя, идеального self-made man . Ес­ли они и вступают в сотрудничество с человеком, то как ком­паньоны во взаимовыгодной операции.

* Итак, первый вывод, который приходится сделать: наша ли­бе­ральная интеллигенция в лице ее делегатов, сочинивших проект конституции, предлагает положить в основу нашего жизненного ус­тройства самую тоскливую и разрушительную философскую идею Гоб­бса. Ибо даже фашизм не доходит до идеи войны всех против всех, а предполагает хоть и извращенную, но солидарность части людей. это, кстати, означает и отказ от демократии: по Гоббсу, предот­вратить разрушение общества, заставить вести войну по правилам должно государство-Левиафан. А. Тойнби пишет об этом замещении христианства культом Левиафана:

* «В час победы непримиримость христианских мучеников пре­вра­тилась в нетерпимость... Ранняя глава в истории христианства была зловещим провозвестником духовных перспектив западного об­ще­ства ХХ века... В западном мире за падени ем австразийской ма­ши­ны Карла Великого, в чем-то сопоставимой с достижением Льва Исаврийца, в конце концов последовало появление тоталитарного типа государства, сочетающего в себе западный гений организации и механизации с дьявольской способностью порабощения душ, ко­то­рой могли позавидовать тираны всех времен и народов... В се­ку­ля­ризованном западном мире ХХ века симптомы духовного отста­ва­ния очевидны. Возрождение поклонения Левиафану стало религией, и каждый житель Запада внес в этот процесс свою лепту» [7, с. 526—527].

* Второй, не менее грустный вывод в том, что наша интел­ли­генция погналась за идеологическим блуждающим огнем чуждого нам и тоскливого мироощущения (похоже, не понимая этой тоски). В англичан уважение к священной част ной собственности вкола­чи­валось топором, петлей и огнем. Большой гуманист и моралист Адам Смит по-новому определил и главную роль государства в гра­ж­данском обществе — охрана частной собственности. «Приобретение крупной и обширной собственности возможно лишь при установлении гражданского правительства, — писал он. — В той мере, в какой оно устанавливается для защиты собственности, оно становится, в действительности, защитой богатых против бедных, защитой тех, кто владеет собственностью, против тех, кто никакой собст­вен­ности не имеет» [38]. А еще говорят, что классовую войну при­ду­мал Маркс.

* Как же английская демократия защищала собственников? Пре­жде всего, железом. В 1700 г. по английским законам 50 видов преступлений карались смертью, в 1750 — втрое больше, а в 1800 — 220. Подавляющее большинство — разные виды покушения на соб­ственность. При этом законы были сформулированы так расплыв­ча­то, что на практике область применения смертной казни расши­ря­лась минимум в три-четыре раза. В 1810 г. один лорд, изучавший вопрос, докла ды вал парламенту, что в мире нет другой страны, где бы так широко применялась смертная казнь, как в Англии. Для защиты собственности «культурными средствами» привлекались фи­ло­софы и ученые. В 1802 г. сам великий Хэмфри Дэви произнес вердикт в терминах физических понятий: «нерав­ное распределение собственности и труда, различия в ранге и положении внутри че­ло­вечества представляют собой источник энергии в цивилизованной жизни, ее движущую силу и даже ее истинную душу». Какой раскол в обществе и душе каждого человека собираются создать советские либералы, внедряя эти представления в образ жизни и мыслей на­ро­дов России, воспитанных на общинных представлениях, догмах православия и ислама! Фитиль какой войны поджигается сего дня!

* Запад был намного осторожнее. Хотя основанная на конку­ренции рыночная экономика на деле и следовала заветам Гоббса (а потом добавились мальтузианство, социал-дарвинизм и прочие «на­учные» обоснования, чтобы топтать ближнего), положить метафору войны в основание права буржуазия не решилась. И накануне фран­цузской революции Руссо выступил с новой теорией — общест­вен­ного договора (или «социального контракта»). Именно идея обще­ст­венного договора, компромисса, принимающего разные формы в разных культурах, и легла в основу представле ния о собст­вен­ности. Из сферы естественного (т. е. не зависящего от времени и места, а заданного объективно, вне воли людей) права собст­вен­ность была выведена. И если вы сегодня откроете какую-нибудь иностранную энциклопедию на слове «собственность», то первая фраза гласит: «Собственность — социальное явление». Социальное, а не природное. Конечно, ни Хри стос, ни Руссо, ни Маркс нашим либералам не указ. Но ведь даже отцы-основатели США считали соб­ст­ венность предметом общественного договора. Неужто и их не уважим?

* Сегодня, как и предполагал Достоевский, западная цивили­за­ция окончательно отказалась от Христа и отправила его уже на ко­стер. Радостно тащат свои охапки хвороста и наши бурбулисы. «Бог умер!» — крикнул Ницше. После этого ве щать, что для чело­века естественно, а что неестественно, имеет право только нау­ка. Правовики научного покроя говорят о естественном праве, по­нимая под ним те базовые потребности, которые вытекают из при­родной сущности человека. Что же это такое и как это опре­де­лить? Сколько надо человеку белков и витаминов — сказать еще можно, но сущность... Один старый философ сокрушался: тысячи лет нас мучает вопрос «что есть человек?», а для нынешнего уче­ного нет никакой загадки, и он отвечает: «человек был обе­зья­ной». Часто подчеркивают, что естественное право — это право на удовлетворение очевидных потребностей. Расплывчато и, уж во всяком слу чае, никакого отношения к частной собственности не име­ет — потребность в ней далеко не очевидна. Остается вер­ну­ться к сущности и к доказанным фактам. Значит, к антропологии. И тут, как ни крути, какую самую вульгарную социобиологию ни бери за основу (или даже совсем убогую механистическую модель человека-робота, предложенную бихевиоризмом — американской шко­лой науки о поведении), выходит, что человек — порождение не только природы, но и культуры, общества. И никоим образом втис­нуть частную собственность в сферу естественного права невоз­можно. Отношение к ней определяется конкретными социокультурными условиями. Долгое время, например, существовало рабство (причем в США — до недавнего времени). Значит ли это, что рабство также является естественным правом? Некоторые американские социо­био­логи стоят на позициях крайнего этноцентризма и уверены, что представления, привычные для среднего класса США, являются аб­со­лютными и универсальными. Но их критикуют и в самой Америке — за склонность, по словам М. Салинса, «считать свойствами всего человечества особенности общества, в котором дошли до того, что как «собственность» рассматривают даже своих детей, как это де­лают экономисты чикагской школы» (кстати, советник Гайдара, Джеффри Сакс,— тоже питомец чикагской школы).

* А что касается исторических фактов, то нам должно быть стыдно перед лицом многих поко лений антропологов, которые этот вопрос изучили досконально. Ну о каком естественном праве ча ст­ной собственности может идти речь, если период капитализма со­ставляет всего 0,05% от жизни человеческой цивилизации, а зем­ле­делие, начиная с которого и появилась собственность — 2%? Или человек для наших либералов лишь Homo ecomomicus, а все ос­таль­ные — недочеловеки? Э. Фромм приводит выдержки из фунда­мен­тального труда И. Сервайса (E. R. Service, 1966) о примитивных обществах охотников и собирателей из самых разных частей света:

* «Ни в какой из примитивных групп никому не запрещается ис­пользовать природные ресурсы, и ни один индивидуум не является их владельцем... Природные ресурсы, которыми живут группы, яв­ля­ются коллективной или общинной собственностью... Внутри груп­пы все семьи имеют равные права на получение этих ресурсов. Кро­ме того, родственникам из соседних групп разрешается сво­бодно охотиться или заниматься собирательством, по крайнем мере если они об этом просят. Наиболее частый случай видимого огра­ни­чения права на ресурсы касается деревьев, дающих фрукты, оре­хи и т. д. Иногда определенные деревья или группы деревьев при­писываются каждой семье из группы. Но это скорее разделение тру­да, чем собственность, так как это делается с целью предот­вратить бесполезную потерю времени и сил при работе нескольких семей в одном месте. В любом случае, собрала ли данная семья много фруктов или мало, действуют нормы распределения, и никто не испытывает голода.

* В наибольшей степени напоминает частную собственность от­ношение к вещам, которые делают и используют разные личности. Ору­жие, ножи, одежда, украшения, амулеты и т.п. обычно рассмат­ри­ваются охотниками и собирателями как личная собственность... Но можно утверждать, что в примитивном обществе даже эти личные объекты не являются частной собственностью в строгом смысле. Поскольку обладание этими вещами диктуется их использованием, они являются функцией разделения труда, скорее, чем собствен­но­стью на «средства производства». Частная собственность на эти ве­щи имеет смысл лишь в том случае, если одни люди их имеют, а другие нет, когда, так сказать, это делает возможным ситуацию эксплуатации. Но трудно вообразить (и невозможно найти таких данных в этнографических исследованиях) случай, чтобы один или несколько человек из-за какого-то непредвиденного обстоятель­ства лишились оружия и одежды и не могли взять ее у более бла­го­получных родственников» [37].

* Парадоксальным образом, изучая именно взаимоотношение че­ловека с природой, мы приходим к выводу, что естественным явля­ется как раз отрицание частной собственности. Ибо это отрицание связано с тем видением природы, которое было изначально зало­же­но в человеке и «снято» в ходе научной и промышленной рево­лю­ции. Можно предположить, что снято на исторически короткий срок, конец которого все явственнее виден уже сегодня. Объясняя причины сопротивления примитивных обществ развитию, Леви-Стросс пишет:

* «Оно [развитие] предполагает безусловный приоритет культу­ры над природой — соподчиненность, которая не признается почти нигде вне пределов ареала индустриальной цивилизации... Между народами, называемыми «примитивными», видение природы всегда име­ет двойственный характер: природа есть пре-культура и в то же время суб-культура; но прежде всего это та почва, на которой человек может надеяться вступить в контакт с предками, с духами и богами. Поэто му в представлении о природе есть компонент «сверхъестественного», и это «сверхъестествен­ное» находится на­столько безусловно выше культуры, насколько ниже ее находится природа... Например, в случае запрета давать в долг под про­цен­ты, наложенного как отцами Церкви, так и Исламом, проявляется очень глубокое сопротивление тому, что можно назвать модели­рую­щим наши установки «инструментализмом» — сопротивление, далеко выходящее за рамки декларированного смысла запрета.

* Именно в этом смысле надо интерпретировать отвращение к купле-продаже недвижимости, а не как непосредственное следствие экономического порядка или коллективной собственности на землю. Когда, например, беднейшие индейские общины в Соединенных Шта­тах, едва насчитывающие несколько десятков семей, бунтуют про­тив планов экспроприации, которая сопровождается компенсацией в сотни тысяч, а то и миллионы долларов, то это, по заявлениям са­мих заинтересованных в сделке деятелей, потому, что жалкий кло­чок земли понимается ими как «мать», от которой нельзя ни из­бавляться, ни выгодно менять... В этих случаях речь идет имен­но о принципиальном превосходстве, которое отдается природе над культурой. Это знала в прошлом и наша цивилизация, и это иногда выходит на поверхность в моменты кризисов или сомнений, но в обществах, называемых «примитивными», это представляет со­бой очень прочно установленную систему верований и практики» [27, с. 301-302].

* В течение шести лет перестройки социологи, философы и поэ­ты на все лады убеждали советского человека, в том, что он жил в «примитивном» обществе. Убедили, этот человек согласился с раз­рушением «внешних» конструкций — государства, идеологии, со­циальной системы. Но теперь к этому «примитивному» человеку при­стают с требованием, чтобы он добровольно признал, что част­ная собственность представляет собой естественное право. Ну где же логика? Ведь в сознании «примитивного» человека отрицание это­го права есть прочно установленная система верований. Такие вещи по приказу не отменяются. Значит, «реформаторы» организуют войну, причем войну не социальную, а религиозную, войну против верований. Но это — войны на уничтоже ние.

* Кстати, на огромном археологическом материале антропологи установили, что война как форма взаимоотношений между людьми возникла вместе с частной собственностью. И по мере развития этой категории войны становились все более кровавыми. Но это — уже другой вопрос, которого мы здесь касаться не будем. Речь даже не идет о пользе или вреде частной собственности. Врать не надо — вот о чем идет речь! Не терпится узаконить обманом за­хваченную у народа собственность — надо приступать к выработке общественного договора, а не прикрываться естественным правом.

[««]   С. Г. Кара-Мурза "Евроцентризм: эдипов комплекс интеллигенции"   [»»]

Главная страница | Сайт автора | Информация