* Замечательно, что из местных хозяев никто ни разу даже не заехал ко мне, чтобы посмотреть мое хозяйство. Один молодой человек из Петербурга, который в нынешнем году заезжал ко мне и который перед тем несколько времени прожил в уезде, изучая разные хозяйства, говорил, что многие из лиц, сообщавших ему разные нелепости о моем хозяйстве, не могли даже указать, где именно находится мое имение.
* По переломам после льну рожь родится замечательно чистою, без сорных трав и, главное, без костеря и сивца. В прошедшем году всю рожь с переломов, которая осталась от собственного посева, крестьяне в августе разобрали у меня на семена по 7 рублей 50 копеек за куль, потому что их рожь была до крайности сорна и содержала множество костеря.
* По поводу костеря у крестьян — только не у богачей, заметьте, — существует мнение, что рожь перерождается в костерь и обратно. Когда я приехал в имение, то нашел хозяйство опущенным до крайности, рожь первый год уродилась крайне сорная с непомерным количеством костеря. Крестьяне говорили, что это — год такой и, на все мои убеждения, что костерь завелся в имении от нечистот семян, откуда-нибудь завезенных — в старину, говорят, рожь родилась в имении чистая, — все-таки твердили свое, что это — год такой, что коли Бог уродит, то и костерем посеявши, рожь получишь, а не будет благодати Божьей, то и из чистой ржи костерь народится. Все мои убеждения были тщетны, даже указание на то, что в соседней богатой деревне, у богачей, которые обращают внимание на очистку семян, рожь родится без костеря, не действовали. Там, говорили, земля другая, а на этом поле рожь всегда с костерем родится. Я старательно очистил семена, выгнал на веялке костерь по возможности, да сверх того достал несколько кулей чистой ржи у соседнего богача-крестьянина и засеял поле очищенными семенами. Чтобы убедить Ивана, Сидора и других, что костерь не перераживается в рожь и обратно, я посадил на огороде на гряде 1 зерно ржи и 9 зерен костеря и показал, что с осени всходы были так похожи, что нельзя было отличить рожь от костеря. На другой год на огороде вырос 1 куст ржи и 9 кустов костеря, а на поле рожь была гораздо чище, хотя костерь все-таки еще был. На следующий год я опять выбрал для посева самые чистые семена и т. д. Рожь год от году все стала родиться чище. В прошедшем году рожь опять была в том же поле, в котором я ее застал, весна была самая благоприятная для развития сорных трав: у крестьян рожь была чрезвычайно сорна, а местами так просто один костерь народился, между тем у меня на старопахотных землях костеря было очень мало, а на переломах и вовсе не было.
* Не знаю, убедились ли крестьяне, что костерь не перераживается в рожь и что очистка семян дело важное, но знаю только, что в прошедшем году многие из соседних крестьян покупали у меня на семена мою чистую тяжеловесную рожь.
* ...Бабы ушли на овин и начали мять; собаки смолкли; все успокоилось: я опять засыпаю и сплю безмятежным сном.
* Просыпаюсь я рано и начинаю кашлять: доктора говорят, что это какой-то катар, а деревенские жители уверяют, что это желудочный кашель, свойственный сельским хозяевам, которые, проведя день на воздухе, ложатся спать, «выпив водочки и поужинав». Савельич, разбуженный моим кашлем, начинает возиться за стеной. Это он самовары ставит, к чему у него все припасено, и вода, и уголь, еще с вечера. Выкурив несколько папирос и откашлявшись, я одеваюсь и принимаюсь за счеты и разные вычисления или за писание статей. Савельич приносит самовар и при этом смотрит на градусы.
* — Ну что, Савельич, каково на дворе?
* — Ничего.
* — Морозит?
* — Не то, чтоб очень.
* — Однако ж?
* — Мороз изрядный, а ветру нет.
* Я пью чай и занимаюсь, пока не проснулись дети и не началось хозяйство. Авдотья приходит.
* — Что готовить будем? — спрашивает она.
* — Что ж готовить? Молчание.
* — Хоть бы ты когда-нибудь сама придумала, что готовить. Ведь ты лучше меня знаешь, что у нас есть!
* — Почем я знаю, чего вы хотите? Все у нас есть: солонина есть, ветчина, телятина, языки есть, почки...
* — Ну и отлично. Делай рассольник с почками.
* — А еще что?
* — Еще что?
* — Дети, ведь, супу никогда не едят, им еще что-нибудь нужно.
* — Что же бы еще сделать? Молчание.
* — Ну свиные котлеты сделай. Ведь, ветчина, ты говоришь, есть. Авдотья уходит.
* — А чесноку в котлеты класть? — возвращается она.
* — Клади. Уходит.
* — А картофель к котлетам делать?
* — Разумеется, сделай. Ты знаешь — дети, ведь, любят картофель.
* — Да вы ж все боитесь, чтобы не заболели. Я пью чай и занимаюсь счетами.
* Приходит Матрена и начинает отворять внутренние ставни.
* — Что, обутрело?
* — Нет еще, светает только.
* — Сидор где?
* — На скотный пошел.
* — Завтракали?
* — Нет еще, собираются только. Мишка лошадей поит.
* — А холодно на дворе?
* — Не то, чтобы очень.
* — Морозит?
* — Не дюже.
* Матрена, открыв ставни, уходит.
* Свет чуть брезжет; без свечи заниматься нельзя; самовар уже начинает потухать и издает какие-то печальные сиплые звуки. Приходит Сидор и здоровается.
* — Здравствуй. Ну, что?
* — Все слава Богу. Клевер заложили.
* — Хорошо едят?
* — Отлично.
* — Ничего не телилось? Ничего не котилось?
* — Ничего, только Дарка родила.
[««] А.Н. Энгельгардт "12 писем из деревни" [»»]